Скажи ка мне дядя без всякой пизды, Ведь даром палили пожаром. Просрали Москву, Кемску воласть Бразды управленья, отдали Хазарам. Святыни у псов, глаза на засов, Ленивые жопы на печьке. Горынычу дев, чухонцу лесов, Терпильнику шкалик и свечку. Великий народ на прадедовых плитах Вприсядку, ни срама, ни веры Кривые улыбки на рожах побитых, В карманах стучат револьверы. Гремучий берди, хочешь выжить кради, пир горою, и на пропалю Иуда приди, я так ждал твоего поцелуя. Возможно, ты будешь одет — В наглаженный китель сержанта. А может смешной балахон «Punks not Dead» В очках и чекистской кожанке. А может быть, будешь, застольным кентом, Острить, подливать, звать меня «brother». Но ты не смекинешь ни разу о том Что я тебя выкупил сразу. По липкому меду в устах, По шустрым глазам по прищуру В зрачках не увижу **** На лубянских крестах, **** угли. в их адских печурах. Стальной и больной, колёсый в груди, весь черный, как Гарлемский лувий Иуда приди, мир так ждал твоего поцелуя Обстрел над Белградом и вот ты в окопе, Один, как лычка на рваном погоне. Тебя обложили, во фляжке глоток, Отрублена, связь с Пентагоном. Последний патрон, отсырел, А рядом вповалку, двенадцать разбухших корнетов. В воде не тонул, в огне не горел, Так и помер разменной монетой. А дома седая невеста — Хранит твои письма, кусает губища. Бьется листва об холодный гранит, На ветряном сельском кладбище. Медведки ползут, из пробитой груди, опарыши в лаве … Иуда приди, мир так ждал твоего поцелуя Чернявые чандалы, Брэнданы Ли, Над рваной помойкою драют ****** проебали в лапту, Куркули, забор на дрова разбирают. В Огне с головою, ушли полюса, Заводы ревут и борзеют. В Спартанских, счетских, хиросимских, Детей голоса, у черных руин Колизея Приди, пятиногий пиздец, и наступит весна, За окнами каменной крытки. От жраки распухнет десна, А коллеге пришлет Санта-Клаус открытку. Воздастся трусливым врагам, толстобрюхим делягам, и толстым холуям Иуда приди, и кнутом по губам.